Грех и немножко нежно - Страница 28

— Почему засомневалась?

— Она показала мне, говорю же, фотографию, где его могила была с памятником, мраморным, красивым. Я ей объясняю — мрамор украли, унесли… Словом, мы с ней беседовали о склепах и кладбище.

— Можно ли предположить, что Маша все-таки нашла клад и ее за это убили? Украли клад и убили?

— Ну… Не знаю. Как-то все просто. Нет, я слышал, конечно, что клады находились, я даже знаю людей, которым повезло и они действительно находили зарытые монеты и драгоценности. И все это на немецком кладбище. Как правило, такие клады находят в склепах состоятельных людей. Но доктор Ульрихс был простым гинекологом, простым в смысле богатства. Он не был богат. У него были золотые руки, об этом свидетельствуют сохранившиеся записи, письма, существует даже роман, он вышел в Америке, автор — один из потомков доктора, который по дневнику Ульрихса написал художественное произведение. Ульрихс — это вообще легенда. Но очень сомневаюсь, чтобы кто-то из его семьи закопал в его могиле клад. Я не верю в это и постоянно твердил Маше.

— Но ее убили, а она искала клад, — настаивал на своей версии Липченко, и Ланг, в какой-то момент осмелев, даже повысил на него голос:

— Да что вы привязались к этой теме?! Говорю же — нет и не было там никакого клада! Чушь собачья! Вам надо убийцу искать, а не клады…

Липченко внимательно посмотрел на него.

— Вы много времени проводили с Машей?

— Не знаю… нет…

— Может, она рассказывала вам о своем парне или о чем-нибудь еще, о том, что ей угрожают, к примеру…

— Да кто ей мог угрожать? И про парня мне тоже ничего не известно. Хотя девушка она была видная, я бы даже сказал, красивая. Наверняка она с кем-нибудь встречалась. Но не здесь.

— Почему вы так уверены в этом?

— Да потому что она постоянно торчала на кладбище, рылась в склепах… Если бы у нее кто-то был, то ей бы помогали, понимаете? А ведь она допоздна, дотемна могла расчищать могилы, таблички с надписями…

— Я уж не знаю, почему вас так разозлило, что я заострил свое внимание на кладе, но вы подумайте сами. Молодая девушка, красивая, и вместо того чтобы проводить свои каникулы где-нибудь на море или за границей, она приехала к тетке в Зульштат и все время проводила на кладбище.

— Ну… вообще-то да… Вы уж извините, что я так… Просто у меня в голове не укладывается, что ее нет в живых… У меня такое чувство, будто мне снится сон… Значит, вы полагаете, что ее убили из-за клада? То есть что она его все-таки нашла?

— Ее тетя тоже говорила о том, что Маша искала клад. Ну что ж, спасибо за информацию, Юрий Михайлович. Вы нам очень помогли.

Липченко что-то пометил в своем блокноте.

— Ульрихс, так?

— Да, если вы о докторе.

— Что ж, если вы что-нибудь вспомните, что помогло бы нам понять мотив убийства, пожалуйста, позвоните мне. Вот моя визитка.

Когда за Липченко закрылась дверь, Ланг еще некоторое время стоял без движения, осмысливая случившееся.

Тихо ступая, сзади подошла Кира, положила ему руки на плечи.

— Ну что? Все в порядке?

— Кажется, да… — прошептал Ланг, словно боясь спугнуть обретенный покой.

— А я что говорила?

— Ты слышала весь наш разговор?

— Безусловно. Все до единого слова. Могу сказать одно: ты держался безукоризненно. Вел себя совершенно естественно. И даже то, что ты слегка нагрубил ему, сыграло в плюс.

— Выходит, я артист? — Ланг криво улыбнулся. Однако его на самом деле отпустило. Он наконец глубоко, с облегчением, вздохнул.

— Кира… Ты представить себе не можешь, как же я благодарен тебе за все… Я очень, очень сожалею, что все то время, что мы с тобой знакомы, я пренебрегал тобой. Я благодарен судьбе за то, что ты есть у меня. Правда.

Он как-то неуклюже повернулся к ней, обнял и уткнулся лбом ей в полную грудь.

Кира, счастливая, принялась расстегивать халат…

12. Нина. Юля

— Ты бы поела… Вот колбаса, помидоры… Я и чай заварила. Нина, возьми себя в руки!

В комнате садовой времянки, которую снимали две студентки медицинского училища Зульштата, было все голубым от сумерек. Нина, закутанная в теплую кофту худенькая девушка с высокими скулами и черными глазами, сидела у окна, уставившись в притихший сад, и курила. Полненькая Юля, с рыжеватыми, коротко подстриженными кудрявыми волосами, подвинула подруге тарелку с колбасой, хлеб и принялась резать помидоры.

— Ты вообще-то понимаешь, что будет, если его все-таки найдут? Молчать-то он точно не станет.

— Я понимаю, никто на его месте не молчал бы. Но пусть докажет, что это сделали мы.

— Да там полно наших следов!

— Правильно! Там же склад, овощехранилище, мы все там бывали, перебирали картошку, наводили порядок, поэтому там полно наших следов. Куда ни кинь — везде наследили. Все училище, все наши девчонки! Вот только у нас имеется и старый топчан, тот, на котором Валюшу нашу насиловали.

— Он скажет, что все было по согласию.

— Да? У нее свадьба на носу, она берегла себя для Круля, а эта синеглазая скотина Майстренко изнасиловал ее!

— А ты-то сама в это веришь?

— Нина, что ты такое говоришь? Да Валюша наша — сама невинность! Ты что же думаешь, она сама позволила ему лишить себя девственности, а потом еще сама же себе разбила губу, рассекла лоб, да?

— Но как-то она оказалась там, на складе.

— Нина, она же все нам рассказала. Майстренко сказал ей, что Антонина Петровна позвала ее на склад, нужно было взять банку с топленым маслом. Сколько раз нас посылали на этот склад, вспомни сама!