Грех и немножко нежно - Страница 59

— Молодая, здоровая, не курила и не пила, наркотиками не увлекалась. В желудке ее нашли яблочный пирог, груши и вишневое вино. Мы выяснили, что ужинала она дома, тетка ее предъявила и остатки пирога, и вишневую наливку в буфете.

Экспертиза показала, что незадолго до смерти Тропинина имела половой акт с мужчиной. Но вот с кем она встречалась, кто это мог быть — мы пока не выяснили.

— Значит, все-таки мужчина…

— Да она девка красивая! Брюнетка, белая кожа, стройная… Валера, ты чего так на меня смотришь?

— Вообще-то ты сейчас описал ту девицу в красном сарафане, кстати говоря, она назвалась Василисой, но это, понятно, придуманное имя…

— Маша Тропинина — твоя мошенница?

— Не знаю, я же ее не видел!

— Завтра я покажу тебе снимки… Удивляюсь, как это мы раньше не подумали об этом? Хотя я знаю. Людмила Роут — достойнейшая женщина! Да мне бы и в голову не пришло связать ее имя с преступницей, нагревшей тебя на такие бабки! И очень хочется думать, что это все-таки не она.

— Но ты же сам говорил мне, что она, со слов ее тетки, искала клад в склепах.

— Ну да… Да мало ли кто ищет клады? Это не преступление.

— Да… ты прав… Просто мне сейчас повсюду будет мерещиться эта Василиса. Ладно… Завтра я посмотрю ее фотографии, полистаю материалы дела. А теперь спать… Завтра будет тяжелый день…

— Да, и мне пора…

— Да нет, я не к тому… Ты же знаешь, здесь есть комната в полном твоем распоряжении, дом-то огромный! Я сказал Насте, чтобы не меняла каждый раз постель, там же никто, кроме тебя, не спит. Макс жил в другой комнате… Поспи, отдохни. Утром Настя покормит нас завтраком.

— Валера, и все-таки… кто мог подслушать ваш разговор? «Жучков» — то в доме нет, это железно, мои люди все проверили.

— Ну, не знаю… Не Лиля же подслушала и устроила весь этот цирк…

— Нет! Я не это имел в виду. И на Макса твоего тоже не думаю, потому что это полный бред. Но кто-то же знал о браслете, деньгах и о твоей симпатии к Эмме Самойловой!

— Да я и сам уже голову сломал.

— Ладно, я пошел… Устал…

— Тебя проводить?

— Нет, я знаю, куда идти.

Когда шаги Вадима стихли, Валерий подошел к окну. Сиреневый туман плыл по улице Зульштата, окутывая пышные кроны деревьев, крыши домов. Близился рассвет. Скоро люди начнут просыпаться в своих постелях, в домах запахнет кофе, кто-то отправится на работу, а кто-то останется дома — заниматься детьми, варить варенье, полоть грядки…

А он, прокурор города Валерий Петров, сгорал от стыда за свою слабость, трусость, страх перед мошенниками. Он, Валерий Петров, человек, который ни разу в жизни не преступил закон, никогда не брал взяток и, самое главное, был чист перед собой и перед своей семьей. Как могло случиться, что взял и отдал мошеннице, просто девчонке, кучу денег? Причем деньги были Настины, она заработала их сама, в Москве. Настя все-таки удивительная женщина. Так спокойно отнестись к потере тридцати тысяч долларов! Она же еще его и успокоила и поддержала, мол, ты правильно все сделал, Валера, что деньги отдал…

Что вообще произошло и происходит? И кто его враг, кто устроил весь этот спектакль? И снова вопрос. Который просто не давал ему покоя, который лишил сна: кто мог знать о его неравнодушном отношении к Эмме Самойловой? И о браслете?

Может, Липченко? Это же его люди проверили дом на наличие подслушивающих устройств. Сколько раз он ночевал здесь? Много раз. Ему и комнату выделили, по-свойски, по-дружески…

От этой мысли Петрову стало еще тяжелее на душе.

Он согрел себе чаю, выпил чашку и пошел спать.

Однако буквально через несколько минут ему позвонили и сообщили, что свора бездомных собак разбудила под утро Марину Ивановну Тимохину, два дня тому назад обратившуюся в полицию с заявлением о пропаже своей дочери. Женщина вышла на улицу и обнаружила прямо у ворот труп Лены.

— Вот и поспали, — пробормотал он и пошел будить Липченко.

26. Маша

Надо было поскорее уезжать из этого благословенного города дураков. Василиса с ее красными блузками и сарафанами должна исчезнуть, раствориться бесследно.

Чтобы не подставить тетку, нужно, во‑первых, изменить свою внешность, во‑вторых, вызвать такси не к ее дому, а, скажем, к зданию администрации. Пусть те, кто рано или поздно займется ее поисками, думают и гадают, кто она такая, где жила, у кого. А она спокойно вернется домой, в большой город с большими возможностями.

Она так и сделает, вот только навестит сегодня одного господина, тряхнет его как следует…

Уж этот точно заплатит. Ему-то огласка может вообще разрушить всю его жизнь, не говоря о бизнесе. При мысли о встрече с Манвайлером Маша даже потерла руки, предвкушая удовольствие. Работы на полчаса — прийти к нему завтра утром в его роскошный ресторан и забрать деньги, тем более что все оговорено. Он и спорить не стал. Улыбнулся в ответ на ее предложение, нервно так кивнул головой, мол, да, конечно, сказал, что ему нужны сутки, чтобы собрать двадцать тысяч евро. А что, денег у него много, если что — у женушки своей, художницы известной, займет. Так что это дело, можно сказать, в шляпе!

Ну и перед самым уже отъездом нужно будет попрощаться с Лангом, высказать ему в лицо все, что она о нем думает. Надо же, решил ее обмануть! И думал, что она ничего не заметит… Скотина!

…Закрыв за теткой дверь на ключ и два засова, поздно вечером Маша расположилась на диване, куда высыпала все добытые ею невероятным, фантастическим способом деньги.

Та легкость, с которой она действовала, была сестрой дерзости, которую она взрастила в себе, живя рядом с родителями-неудачниками. Желание поскорее оторваться от них и зажить своей, свободной, жизнью, полной интересных событий и приобретений, — было ее целью.