Грех и немножко нежно - Страница 6

— Главное, держи себя в руках. Ты не должен выдать себя, свои чувства. Ведь ты любил ее, любил?

— Рита, прошу тебя…

— Ладно-ладно… просто завтра похороны, соберутся люди, и ты должен будешь вести себя очень сдержанно… Ну да, жаль, конечно, что умерла совсем молодая женщина, но она была тебе не жена, а лишь сестра жены… Ты понял?

— Тебе легко так говорить, а Лена для меня была… Я даже дышать без нее не мог, я постоянно думал о ней, считал часы, минуты до наших свиданий, да я просто… не знаю, как сказать… Она была для меня всем!

— Тогда почему не развелся с Эммой?

— Боялся…

— Чего боялся-то?

— Того и боялся… что произошло… понимаешь, отношения так накалились, знаешь, словно в воздухе замерло электрическое облако, готовое вот-вот разрядиться и сжечь все вокруг…

— Думаешь, Эмма вас подозревала?

— Я не знаю. Она же молчит. Она постоянно молчит. Думаю, что это ее молчание сослужит ей нехорошую службу и ей дадут максимальный срок.

— Да уж, судьи этого не любят, когда молчат…

Неделю тому назад жена Константина, двадцатипятилетняя Эмма Самойлова, вернувшись из Геленджика домой раньше на два дня, застала мужа в их спальне в постели с ее родной девятнадцатилетней сестрой Еленой Багаевой и зарезала ее кухонным ножом, после чего сама рухнула без чувств.

Очнувшись, хотела тотчас вызвать полицию, да Константин не разрешил, вызвал сестру Риту — обсудить создавшееся положение.

— Вы что, идиоты совсем?! — заорала на них Рита, увидев залитую кровью постель и мертвую Елену с ножом в животе. — Уроды! А ты, Эмма, что ты наделала? Она же была твоей сестрой! Она мертвая, ты понимаешь?

И она наотмашь ударила и без того находящуюся на грани помешательства Эмму по щеке.

Эмма, как приехала с моря в белых шортах и красной майке, загорелая, отдохнувшая, красивая, так и стояла теперь рядом с бездыханным телом сестры, но только забрызганная ее кровью и очень бледная.

— Я бы и тебя, скотину, убила, если бы не потеряла сознание, — прошипела она, косясь в сторону мужа. — Как вы могли? Ты — мой муж, она — моя сестра… два ножа предательства забили мне в спину, это ничего? А я только один! Верни мой телефон, я сама вызову полицию и во всем признаюсь и все расскажу!

— Не давай ей телефон, — жестко приказала Рита. — Она и сама не ведает, что творит… Сейчас ее повяжут и упекут лет на восемь. Может, она и дура, да только жена твоя. К тому же это ты, кобель, во всем виноват. Вот и думай теперь, как ее спасать. Адвоката я ей найду, если понадобится. Но я все же предлагаю спрятать труп…

Эмма истерично хохотнула, заламывая руки.

— Прямо криминальное кино! К чему такие сложности? Куда, на свалку мою распутную сестрицу отвезете? На помойку? — Она уже ревела в голос, слезы капали на красную майку. — Да? Да это тебя, гад, надо туда… Ты же всю мою жизнь разрушил… всю…

Пока Константин с сестрой решали, куда спрятать труп, Эмма достала из сумочки Риты ее телефон, заперлась в ванной комнате и позвонила в полицию, сказала, что она убила свою сестру и назвала адрес, после чего телефон отключила, пошла на кухню, где продолжался спор о том, в какой район парка ночью отвезти тело Елены, и налила себе холодной воды.

— Пить хочется, — сказала она и принялась жадно, большими глотками, пить.

… — Может, заплатить кому, чтобы дело развалили? Мало ли кто признаéтся в убийстве… Люди часто берут чужую вину на себя… Да она вообще не в себе! Вот положить бы ее в психушку на время, где ей поставили бы правильный диагноз, ты понимаешь, да? На ноже-то отпечатков никаких нет, слава богу, мы успели стереть… Может, это и не она была, а кто-то вошел в квартиру да и пырнул ножом…

— Рита, они же знают, что у нас с ней был секс… экспертиза показала. Все бесполезно.

— А тебе Эмму не жалко? Ты вообще представляешь себе, что ее ждет в тюрьме? Она же нежная, как цветок… Я всегда завидовала ее коже, она тонкая, мягкая… У нее на туалетном столике пятьдесят баночек с кремом стоит! И что теперь с ней станет? Ее сомнут и растопчут… А то и изнасилуют. Тебе на самом деле ее не жалко?

— Она хотя бы живая… А вот Лены больше нет. Ладно… Пусть все идет, как идет… Я устал и смертельно хочу спать. Я вообще забыл, когда спал последний раз. Ты платье привезла?

— Да, вот…

Рита достала из пакета платье розового цвета, короткое, с белым атласным пояском.

— Думаю, это подойдет…

Константин взялся за голову, за волосы и сжал, чтобы почувствовать другую боль, не ту, что изматывала душу, а вполне реальную, физическую. И даже взвыл.

Это розовое платье вызвало в нем столько воспоминаний! Когда он видел кого-нибудь в толпе в платье такого же оттенка, у него сердце начинало колотиться бешено, словно в предвкушении встречи с Леной. Сейчас, когда произошло это несчастье — когда на носу были похороны Лены и все ждали суда над Эммой, для которой прокурор непременно попросит максимальный срок, Рита не могла, конечно, не запустить свои коготки в его прошлое, не могла не задать ему кучу вопросов, связанных с его романом с Леной.

— Как давно это у вас? Что это на тебя нашло? Да что в ней особенного? Как ты мог? Зачем ты привел ее к себе домой? Почему раньше не ушел от Эммы? Неужели нельзя было найти себе любовницу где-нибудь в другом месте?..

Вот откуда у старших сестер право поучать, критиковать, вмешиваться в твою жизнь, требовать объяснений?

— Я любил ее… если тебе это слово хоть о чем-нибудь говорит…

Вот только почему, подумал он, слово «любовь» в контексте обрушившихся на него событий воспринимается сейчас как нечто пошлое, несерьезное, как попытка оправдать свою похоть и желание причинить боль жене?