Грех и немножко нежно - Страница 38

Он взял ее за руку и подвел к столу, слегка надавил на плечо и усадил в кресло, с которого недавно встал.

— Вина?

Она неопределенно покачала головой. Что он задумал, этот Манвайлер? Она ждала подвоха, находилась в предчувствии психологического удара, даже оскорбления! Зачем она согласилась войти к нему? Она же его совершенно не знает!

— Ида, вы даже представить себе не можете, как я рад, что вы, как птичка, залетели ко мне на огонек! Вот честно, сам бы я точно не посмел к вам подойти. Вы всегда окружены мужским вниманием, редко когда вас можно увидеть одну, вот как сейчас. Вас хватятся, если вы немного побудете здесь, со мной?

Она смотрела на него в упор, все еще не зная, как себя вести, расслабиться ли, наслаждаясь обществом этого прекрасного мужчины, или же уйти, убежать, чтобы не дать ему возможности обидеть себя.

— Вас ждут внизу, да?

— Нет, — наконец проговорила она. — А что, если я пришла сюда к… вам?..

Он, прикрыв глаза, улыбнулся.

— Вот и славно!

17. Золотой тоннель: Жорж

Она по себе знала: когда страшно, нужно сделать все возможное, чтобы избавиться от страха, убрать со своего пути все, что является его причиной. Если бы кто-то из ее близких, мать, к примеру (не дай бог, конечно!), попал в такую передрягу, как Эмма Самойлова, она сделала бы все, чтобы только не допустить дело до суда, не говоря уже о тюрьме. Никто не застрахован от подобного. Человеческая жизнь состоит из страстей. Вот и отец с матерью постоянно ругаются, разводятся и сходятся, и кто знает, может, у кого-то из них и есть где-то другая жизнь. У отца, к примеру, может быть любовница, которую он тщательно скрывает. А что если и у матери тоже есть любовник? Когда один из супругов возвращается из долгой поездки домой раньше времени, да еще без предупреждения, есть риск заглянуть в тайную жизнь своей половины. Эти истории древние и очень опасные. Это только в анекдотах все выглядит как-то легко и весело. А в жизни все гораздо трагичнее. Измена — это, как ни крути, предательство. А предательство несет в себе разочарование, душевное опустошение, лишает порой смысла все существование человека. Особенно если он влюблен, любит и растворен в любимом человеке. Эмоциональная зависимость — это почти тюрьма, это страшно.

Так думала Маша, с легкостью отправляясь на встречу с Константином Самойловым, чтобы предложить помощь его жене. Убийство Эммой Самойловой своей родной сестры потрясло город. Все об этом знали и говорили. Жалели и Эмму, в сердцах зарезавшую близкого человека, сестру Лену, и саму Лену, расплатившуюся за свое предательство самым дорогим — жизнью. Но все, как один, винили Константина. Эту историю в подробностях Маша узнала от своей тетки.

— Константин — ничтожество! — говорила Людмила, полыхая ненавистью к мужчине, из-за которого разрушилась жизнь весьма достойной, по ее мнению, Эммы и прервалась жизнь ее сестры. — Он вообще ничего собой не представляет. У него и мозгов-то нет. За него все всегда решала сначала сестра Рита, это мозговой центр семьи, ну а потом Эмма. Он деньги не умеет зарабатывать, лентяй страшный, и ему просто повезло, что он встретил Эмму и она влюбилась в него. Я не понимаю, как можно было крутить роман со свояченицей?! Ладно, Ленка, она совсем молодая еще была, дурочка, ей было просто приятно мужское внимание. Может, первый раз у них это вообще произошло случайно, под влиянием алкоголя, к примеру, а потом, когда Лена пришла в себя, было уже поздно, да и Костик этот мог после шантажировать ее, мол, не согласишься спать со мной, все сестрице твоей расскажу. Разные ситуации бывают.

Людмила часто говорила на эту тему, рассуждала… Маша же, слушая ее, улыбалась другому: фантастическое везение позволило ей проникнуть в дом прокурора Петрова и услышать версию этой истории с его подачи!

Блуждая как-то днем по «золотому» тоннелю под Зульштатом, она набрела на глубокий заброшенный подвал, соединенный с винным погребом Петровых, подвал, о котором хозяева явно не знали, иначе бы освоили и это большое подземное пространство!

Проникнув в винный погреб, заставленный бочками и бутылями с вином, и освоившись, Маша поднялась по каменной лестнице наверх, приблизилась к массивной деревянной двери, приоткрыла ее и увидела большой холл первого этажа, далее просматривались кухня и столовая, места, где хозяева бывали чаще всего и где, если постараться, можно услышать их разговоры.

Спрятавшись за кадкой с пышной пальмой в человеческий рост, украшавшей холл, Маша услышала беседу братьев Петровых — Макса и Валерия. Она узнала о драматической ситуации, в которую попал Макс, связанной с безденежьем и разводом. Потом, напрягая слух и стараясь даже не дышать, она услышала рассказ Макса о дорогом браслете, который он привез, надеясь продать его и тем самым решить свои проблемы. Богатенький прокурор с легкостью согласился выручить братца, купив у него браслет стоимостью сто пятьдесят тысяч баксов, за тридцатку! Причем сказал, что он и так дал бы взаймы ему тысяч тридцат-пятьдесят, и Настя бы, жена, согласилась. Из чего Маша сделала вывод, что для семьи Петровых это не деньги! Вот и как после этого верить в то, что он не взяточник?!

Договорились, что Настя закажет нужную сумму в банке и через пару дней даст брату.

Маша так хорошо представила себе, как Петров-прокурор вручает Максу тридцать тысяч долларов, что в голове ее созрел план. А что если эти деньги представить как взятку? Все можно подстроить таким образом, чтобы в тот день, когда Настя вернется из банка с деньгами и отдаст их мужу, в дом прокурора пришли бы взволнованные родственники зависящего от Петрова подследственного. Именно взволнованные, плохо соображающие, находящиеся в отчаянии и думающие только о том, как помочь своему близкому человеку. Один их визит, записанный, к примеру, Машей на видео, и их дурная просьба о содействии в освобождении родственника за денежное вознаграждение (которое они готовы выложить, причем сумма должна быть озвучена именно в тридцать тысяч долларов, совпадающая с суммой денег, находящихся в доме прокурора) будет ударом по репутации обвинителя. Петров, если его правильно развести, сделает все, чтобы только не поднимать шум. Он, профессионал, поймет, что доказательств его вины как взяточника нет и что он с легкостью докажет обратное, тем более что деньги эти взяты в банке, чему есть подтверждение. Но в этом деле есть одна немаловажная деталь, за которую Маша бы зацепилась: отношение Петрова, не как прокурора, а просто как человека и мужчины, к Эмме Самойловой. Его симпатия к ней.